Название: Wanted Dead or Alive
Автор: The Great Pretender
Фандом: Shaman King
Жанр: яой, драма
Пейринг: Хао/Йо, Йо/OFC, Хао/OFC
Рейтинг: NC-17
Самари: США, Чикаго, 1931 год. Третий год Великой Депрессии - эпоха коррупции и насилия. Страна погрязла в бедности, люди на грани отчаяния, на улицах хозяйничают бессчетные банды, в сложившейся ситуации полиция и власти оказываются бессильны. На фоне нищеты и разрухи в закрытых клубах под звуки джаза рекой льется запрещенное спиртное. В пору, когда вершится судьба целой страны, двое людей встретятся, и их жизни изменятся навсегда
Дисклэймер: все манговские герои принадлежат Хироюки Такеи, оригинальные персонажи - автору
Размещение: автор сам
Предупреждения: АУ, ООС, легкий threesomes, сквернословие и смерть персонажей
Примечание: для пущей АУшности Хао – 31 год, Йо – 28 лет, и они не обременены никакими родственными связями; идеи частично потырены из «Бешеных псов», «Однажды в Америке» и «Джонни Д», за альковы спасибо «Залечь на дно в Брюгге»
От автора: это очень, очень вольная интерпретация, почти что ориджинал. Вы можете спросить, почему здесь нет Анны, Рена, Хоро и остальной честной компании – я отвечу, что цели вписать всех Такеевских персонажей в этот мир не преследовала. Сюжет в основном вращается вокруг Йо и Хао, остальные (оригинальные) герои служат лишь фоном. А в целом, это все та же старая добрая история о долге, дружбе и любви ))
от меня, deinetode666: автор разрешил выкладывать фик здесь, буду выкладывать сюда при новом появлении прод.)
I've lived a life that's full
I've travelled each and every highway
And more, much more than this
I did it my way
Frank Sinatra “My Way”
Глава 1
Они выбегают из банка под непрекращающийся вой сирены. Слетают вниз по лестнице, прямо через центральный вход, с мешками и Томми-ганами* наперевес. Внизу их уже ждет машина. Старый, но надежный Плимут угрожающе рокочет, отфыркиваясь клубами дыма.
Бежать по мокрым после дождя ступеням тяжело: дорогие полированные, чтоб их, ботинки соскальзывают, да и сжимать в одной руке чемоданчик, а другой волочь всхлипывающего клерка тоже задача не из легких. Йо сдавленно матерится и встряхивает чертову бабу, как тряпичную куклу, шипя, чтобы она заткнулась, иначе он нашпигует ее свинцом, как рождественскую индейку. Он, конечно, блефует; может, он и негодяй, но не до такой же степени. Но, похоже, он более чем убедителен – женщина замолкает и, чуть выпрямившись, уже увереннее семенит за ним следом.
Хао оборачивается уже у самого основания лестницы, глаза под полями шляпы горят возбуждением, он нетерпеливо подгоняет:
- Ну, что ты копаешься. Живей!
В следующую секунду все происходит слишком быстро: полицейский автомобиль появляется как из-под земли, а за ним – второй, третий. Копы гурьбой высыпают наружу и, попрятавшись за машины, направляют на них дула револьверов и пулеметов. Офицер машет рукой, отдает приказы, а затем кричит: «бросьте оружие» и «поднимите руки». Тут же взводится с десяток курков, а затем повисает зловещая тишина.
У Хао дергается уголок губ. Ему лучше других известно, чем сейчас может обернуться их маленькая оплошность. Он поворачивается к Йо и коротко кивает. Тот обхватывает дрожащую женщину за шею и подтаскивает к себе, тыча в висок револьвером. Правило №1: «Работай быстро и четко». Правило №2: «Если ты облажался - признай это и переходи к плану “Б”». Женщина обмякает в его руках, и, кажется, сейчас потеряет сознание. Черт, этого еще не хватало! Йо слегка отводит револьвер, но продолжает держать ее на мушке. Им не нужны жертвы, им просто нужно поскорей отсюда убраться.
- Всем оставаться на своих местах, - рявкает Хао. – Иначе мы убьем заложника.
Напряженность, казалось бы, достигшая своего апогея, лишь возрастает. Йо видит, как полицейские сильней вцепляются в свое оружие, Майк, осторожно оглядывается по сторонам, оценивая ситуацию, ни на мгновения не выпуская из рук руль, Том на заднем сидении придвигает к себе банковские мешки, Джон передвигается ближе к машине, Джеймс делает пару несмелых шагов вниз по ступеням, Сид засовывает руку под пиджак, несомненно придерживая пистолет, Хао крепко сжимает свой пулемет. Предчувствие чего-то ужасного нависает над ними подобно грозовой туче, но все они знают, что кровавая бойня – это последнее, что им сейчас нужно.
Хао взмахивает рукой, и это значит «уходим». Сид становится за спиной Йо, Джеймс – справа от него, прикрывая. Полицейские медлят, совершенно ясно, что они не хотят рисковать жизнью заложницы. Йо толкает женщину вперед и с радостью отмечает, что осталась какая-то пара крутых ступеней. И тут она задушено всхлипывает, делает шаг и подворачивает ногу. Дальше все происходит как в замедленной съемке: каблук ломается с громким треском, она начинает падать, и этого оказывается достаточно.
Заготовленное «не стрелять, иначе я прикончу эту суку» летит ко всем чертям. У Йо есть какая-то доля секунды, и он не раздумывает (ему попросту некогда), он дергает женщину на себя, прижимает к груди, будто собирается обнять. Тут бахает выстрел, ее губы удивленно округляются, она испускает тихий вздох и обмякает в его руках. Звук точно выключают - он видит, как открывают рты Сид и Джеймс, очевидно, что-то крича, глаза режут вспышки автоматных очередей - но звука нет. В голове на постоянном повторе раздается только это тихое, такое наивное «ох» и влажное чмокание хлынувшей крови.
Стальная хватка сжимается на его руке, чуть выше локтя, и, словно вдруг начался прилив, мир вновь наполняется шумом, криками, визгом шин по мокрому асфальту. Хао дергает его за собой, и тело женщины падает на ступени. Йо оторопело смотрит, как под ногами собирается красная лужа.
- Черт, да идем же уже! – не выдерживает Хао и бьет его по лицу.
Йо встряхивается и возвращает себе контроль над собственным телом. Он решительнее стискивает чемоданчик и, пригнувшись, бежит вниз к машине. Он ничего перед собой не видит, несется вперед на полном автомате, приговаривая: «черт, черт, чееерт». Вокруг свищут пули, и кто-то кричит. Йо притормаживает, опускает руку в карман, пытаясь нащупать там револьвер. Пулеметная очередь со свистом пропарывает воздух всего в паре дюймов от его уха. Хао живо толкает его к машине, и тут же ее железный бок прошивают пули. Йо не успевает даже вздохнуть, а тот уже запрыгивает рядом с ним на подножку и кричит:
- Давай! Поехали, Майк!
Плимут, пронзительно взвизгнув, срывается с места. Йо сильней цепляется за дверцу, за спиной пальто развевается на ветру, словно крылья огромной птицы. Хао пускает назад пару предупредительных выстрелов, затем подталкивает его, и на ходу они залезают в салон.
Майкл утапливает педаль газа в пол, разгоняя машину до максимума. Йо осматривается и у него йокает в груди. В салоне их только четверо. Он не успевает толком свыкнуться с этой мыслью, как что-то громко хлопает, и Плимут резко заносит. Сначала Йо кажется, что у них лопнуло колесо и это конец – полицейская сирена верещит так близко, что у него закладывает уши. Но Майк не даром подпольно толкает машины, он их любит, он в них разбирается, потому он лихо выкручивает руль и выравнивает пошатывающийся на дороге Плимут.
Прямая автострада уходит в восточный район города, и Йо мысленно прикидывает, куда бы они могли там свернуть, чтобы затеряться. Неожиданно Майкл резко забирает налево, так что Йо заваливается на Тома, и, сбив мусорный бак, они проскальзывают в узкую подворотню. Позади по асфальту гремит железная крышка и раздается визг тормозов. Том и Йо оборачиваются как раз в тот момент, чтобы увидеть завалившуюся на бок полицейскую машину. Наконец Йо позволяет себе вдохнуть полной грудью: это задержит копов, теперь у них есть шанс оторваться.
В узком проходе машину болтает от стенке к стенке, и пару раз бока царапаются о кирпичную кладку, соскабливая краску. С грозным рыком Плимут вылетает на улицу, подпрыгивая на бордюре и вновь приземляясь на колеса. В ушах у Йо до сих пор стоит гул сигнализации и режущий звук автоматных очередей.
- Ты не ранен? – обеспокоенно спрашивает Хао, поворачиваясь к нему с первого сидения, распахивая лацканы пальто и осматривая испачканную кровью грудь.
- Вроде… нет, - выдыхает Йо, неверяще ощупывая грязный пиджак.
- Хорошо, - свистит Хао, откидываясь назад и плотнее кутаясь в свое пальто.
Он морщится и одергивает полу пиджака. Наблюдая за Хао краем глаза, Йо подсознательно понимает, что что-то не так. От этой глупой мысли его разбирает истерический смех – да все не так: они наследили, всполошили копов, устроили перестрелку, потеряли ребят - в общем, облажались по-крупному.
Они гонят до тех пор, пока не выбираются из города, и на узкой проселочной дороге Майк слегка сбавляет скорость. Плимут и без того швыряет на каждой второй кочке, и худая подвеска точно не выдержит более сурового испытания. Майк что-то бормочет себе под нос, кажется, уговаривает свою старушку протянуть еще пару миль. До места встречи остается не так уж и много, но дорога будто магическая змея вытягивается у них под колесами, отбрасывая назад.
В салоне пахнет потом и металлом. Липкая кровь проедает ткань, впитываясь в рубашку, добираясь до самой кожи, врезается острым запахом в нос, заляпывает ладони. Йо нелепо встряхивает руки, будто хочет смахнуть с них всю грязь разом, и неистово трет их об обивку. И плевать, что Майк выкрикивает раздраженное «эй» за то, что тот уродует его детку.
За окнами уже мелькает пролесок, и, заехав под сень раскидистого дерева, Майк глушит мотор. Никто не произносит ни слова. Хао сверяет часы. Теперь им остается только ждать.
Майкл и Том, не сговариваясь, выходят из машины, оставляя их наедине. Хао неловко пересаживается в водительское кресло. Йо понимает, что он сейчас хочет побыть один, но не находит в себе сил даже двинуться с места, не то, что выйти на улицу.
Хао стряхивает с плеч пальто, затем пиджак, оставаясь в одной рубашке, и с силой ударяет кулаком по рулю. Клаксон заходится истерическим визгом, распугивая птиц, примостившихся на соседних деревьях, Том и Майк, прохаживающиеся неподалеку, бросают в их сторону обеспокоенные взгляды. Йо подается вперед, свешиваясь через сидение, и с ужасом замечает расползающееся на белом хлопке алое пятно.
- У тебя кровь… - выдыхает он и тянется было к ране (хотя вообще ни черта в этом не смыслит, и вроде не хочет сделать больно, и до смерти боится, что все уже слишком плохо), но Хао грубо отталкивает его руку.
- Они знали, - сипит он, сложив руки на руле и уперевшись в них лбом. – Блядь, легавые обо всем знали!
Йо не знает, что ему на это сказать. Хао прав – их подставили. Сид сработал на отлично, и пусть Джеймс лажанулся, выпустив из вида клерка, нажавшего кнопку сигнализации, все равно у них оставалось еще достаточно времени. Обычно полиция появлялась на месте спустя минуты три-четыре, как включается тревога. Сегодня же они обложили банк через какую-то минуту. Скорей всего, копы поджидали их. Йо сидит тихо, надеясь, что бутлегер** приедет поскорей и хотя бы часть невыносимого напряжения спадет.
Они дожидаются Версетти молча. Говорить нет ни сил, ни желания. Немного спустя Хао выходит наружу, зло хлопнув дверью, и теперь нервно расхаживает перед машиной, кидая тяжелый взгляд на уходящую вдаль дорогу. Йо сидит в салоне с распахнутыми дверцами (рядом с ним валяются туго набитые долларами мешки) и апатично наблюдает за его передвижениями. Он так устал, будто с момента, как они сели по машинам и направились к банку, прошла не пара часов, а целая вечность.
Стоящий на пригорке Майк бросает сигарету и машет рукой, указывая на линию алеющего горизонта. Вдали, поднимая столп пыли, на фоне оранжевого диска заходящего солнца движется маленькая темная точка. По мере приближения она все увеличивается, пока не вырисовываются острые черты иссиня-черного Кадиллака. Автомобиль неспешно подкатывает к дереву, где они остановились. Под шинами шуршит песчаная галька. Обдав их облаком дорожной пыли, машина останавливается.
Хао выдвигается вперед, из Кадиллака ему навстречу выходят двое крепко сложенных ребят, и за ними появляется толстый, лысеющий, едва ли достающий им до плечей итальянец. На их фоне он выглядит откровенно комично.
- Где товар? – деловито интересуется Сонни, едва выбравшись из машины.
- Пардон? – Хао медленно наступает, в его тоне проклевываются угрожающие нотки. – Ты что, не видишь: трое моих ребят погибли. Их пристрелили, как бешеных псов. И все, что тебя сейчас интересует, это ебаные камни?!
- Это бизнес, - пожимает плечами Сонни. – В конце концов, при нашей-то работе ты что, ожидал выплаты страховки?
Хао морщится и хватается за плечо, пропитавшаяся кровью рубашка липнет к коже. Версетти прослеживает взглядом его движение и ощутимо смягчается.
- Нас сдали, - говорит Хао, и в его голосе нет ни намека на эмоции.
- Что? – кажется, бутлегер теряет дар речи. – Чушь!
- Копы нас ждали.
- Этого не может быть, - трясет головой Сонни, потирая лысеющий затылок. - Никто не знал…
И тут он замирает, будто что-то припомнив, и еле слышно выдыхает:
- Крис пропал… - а затем осекается.
Дальнейшие слова излишне. Хао выругивается и сплевывает себе под ноги. В звенящей тишине он возвращается к их Плимуту, наклоняется через Йо, выдергивает с заднего сидения чемоданчик и швыряет в руки Сонни.
Версетти усаживается в свой Кадиллак, достает лупу и с благоговейным трепетом вскрывает чемодан. Хао кривится, когда он начинает кропотливо перебирать бриллианты, вертеть их в толстых пальцах, оглаживать, приговаривая «отлично, отлично», и рассматривать огранку через увеличительное стекло.
Хао слегка пошатывает, и Йо уже готов броситься к нему, зная, что сам он о помощи никогда не попросит. Похоже, не одного его посещает такая мысль: в мгновение ока рядом с Хао возникает Том и, пресекая любое препирательство, упрямо ведет его обратно к машине. Он хочет усадить его назад, но Хао довольно грубо отталкивает его и чуть ли не валится в водительское кресло. Том возводит очи горе.
Удовлетворившись, Сонни захлопывает крышку, закрывает чемодан и передает своим людям. Он кивает вставшему подле него Майклу и говорит:
- Отлично. Босс будет доволен. Насчет платы за проделанную работу решим позже. Сид, Джеймс, Джон, - он ненадолго замолкает, - жаль, жаль. Терять хороших ребят всегда нелегко, - Сонни теребит нижнюю губу и, бросив вороватый взгляд за спину Майка, продолжает. - Какое-то время вам лучше не появляться в городе. Пока все не уляжется, останетесь у Мэгги. Езжайте за мной.
Сонни исчезает на заднем сидении, и Майк быстро направляется к оставленному Плимуту. Он на мгновение замирает, разглядывая сидящего на его месте Хао, потом вздыхает, забавно скопировав недовольное выражение Тома, и садится на пассажирское сидение рядом с ним.
Солнце еще какое-то время заливает дорогу кровавым заревом, а затем скрывается и все погружается во мрак. Впереди из темноты ярким маячком выныривают задние габаритные огни покачивающегося на дороге Кадиллака. Их Плимут ощутимо потряхивает, и Хао шипит сквозь стиснутые зубы от каждого нового толчка, но с рулем расставаться не желает. Майк ворчит себе под нос что-то про упрямых идиотов, но все понимают, что лезть Хао под горячую руку далеко не лучшая идея. Йо откидывается на спинку сидения, вдавливаясь в него, желая слиться с обшивкой. За воротом хлюпает чужая кровь, и его так тошнит. Он не сразу понимает, что до сих пор стискивает в руке узел мешка. Когда началась вся эта кутерьма, он умудрился выронить свой револьвер, хорошо хоть чемоданчик прихватил. Что тут скажешь, профи из него невъебенный.
Неровная дорога подбрасывает и опускает машину, как набегающая морская волна. Вверх-вниз, вверх-вверх-резко вниз, и снова плавное вверх-вниз. Йо и сам не замечает, как, укаченный ухабистой дорогой, съезжает вниз по сидению и проваливается в беспокойный неглубокий сон.
Примечания автора:
*Томми-ган – американский пистолет-пулемёт, разработанный капитаном Джоном Томпсоном в 1916 году, активно применявшийся гангстерами во времена знаменитого Сухого закона.
**Бутлегер - во время Сухого закона в США подпольный торговец спиртным или поддержанными автомобилями.
Глава 2
Старый дядюшка Йо, напившись, любил говаривать о том, какая все-таки жизнь превратная сука. Мальчишкой он еще не понимал, что тот имеет в виду, но сами слова казались ему неимоверно крутыми, и он выбегал на улицу, сверкая продранными коленками, несся к друзьям и только и выжидал удобного случая, чтобы ввернуть понравившееся словечко. Для пущей убедительности он даже засовывал руки глубоко в карманы грязных брюк и смачно сплевывал – все в точности, как делал его любимый пьяница-дядюшка. Неизвестно, сколько бы еще это продолжалось, если бы однажды его случайно не услышала мать. Она ахнула, всплеснула руками и оттаскала его за ухо, заставив пообещать, что это больше не повторится и Йо будет хорошим мальчиком. Так и сказала: «Будь хорошим мальчиком».
И с тех пор Йо действительно старался быть хорошим. Во всем.
По происшествию многих лет, он мог с уверенностью заявить, что жизнь – сука наипревратнейшая, и, более того, у нее с ним теперь, похоже, личные счеты за то детское неуемное бахвальство. К сожалению, Йо уже слишком давно не тот хороший мальчик, да и старушка-мать уже пару лет как почила – и больше некому оттаскать его за ухо.
Собственно, так он и оказался там, где оказался. Если бы ему сказали раньше, что он будет гангстером, он, наверное, ответил бы: «о, эти парни круты», теперь же он в полной мере осознал, что весь этот налет неуловимости, как и непоколебимая репутация, результат тяжелой, нет, адски тяжелой работы.
Погодите, он сказал, что стал гангстером? О, простите, но это не совсем так, точнее, совсем не так, и как же легко навешать вам лапшу на уши. Для начала он был полицейским, да-да, вы не ослышались. Более того, не просто полицейским, специальным агентом бюро расследования – гордо звучит, не находите? Этот незамысловатый, казалось бы, факт и объясняет то, как он заделался в гангстеры.
Едва выпустившись из академии, он попал на службу в бюро. Преподаватели были удивительно щедры на положительные рекомендации столь талантливому студенту. Казалось бы, Йо не могло повезти больше, однако поначалу в бюро ему приходилось несладко. Он никогда не искал чужого покровительства и, пожалуй, даже сторонился людей. Наверное, именно это и развязывало руки его молодым нагловатым коллегам, подобно клещам, цепляющимся за любую возможность самоутвердиться. Они издевались и подшучивали, отказывались с ним работать и подбивали на открытую конфронтацию. Случались и совсем уж опасные розыгрыши, но Йо не считал нужным сообщать об этом куратору Джонсону. Тот и без того неустанно за ним присматривал, выделял из общей массы стажеров, тем самым только подливая масла в огонь. Йо это раздражало.
- Ты кто вообще? Китаец? Япошка? Перед кем твоя мамочка раздвинула ноги, а? - ворковал над его ухом высокий белобрысый парень. Джейк, кажется. – Или это твой папаша присунул какой-то узкоглазой? - Остальные одобрительно загоготали. Йо и бровью не повел.
- Вам что, работы мало? – прогремел Джонсон, выглянув из своего кабинета.
- Никак нет, сэр, - излишне уважительно проговорил Джейк и изящно соскользнул со стола, всем видом показывая Йо, что они еще не закончили.
Йо чувствовал на себе взгляд куратора, но глаз не поднял.
- Форестер, у нас здесь бюро, а не старшая школа, - раздался низкий голос уже где-то над его головой, и Йо еще ниже склонился над своими бумагами. – Нам не нужны проблемы внутри коллектива. Постарайся…
Джонсон замолчал, будто раздумывал, как бы помягче это сказать. Йо не переставая водил карандашом по титульной странице, грифель со скрипом возил по бумаге. За его надвигающимися каракулями едва ли можно было разобрать заголовок.
- Постарайся наладить контакт, - уже значительно мягче закончил Джонсон. – Если возникнут вопросы, не стесняйся их задавать. Я здесь до позднего вечера.
В ответ Йо лишь коротко кивнул. Заглавие «Ограбление инкассаторов» венчал частокол черных неровных штрихов.
В конце рабочего дня он молча скинул в мусорку груду поломанных карандашей и хлопнул выдвижным ящиком, засунув туда не сдвинувшееся с мертвой точки дело. Набросив пальто, он покинул офис, старательно игнорируя горящий в кабинете Джонсона свет.
Как ни смешно точку в затянувшемся конфликте с коллегами поставил бешеный Рири. Конечно, не сам он, а раскрытие его дела. У Йо всегда был прирожденный талант подмечать мелкие и, казалось бы, ненужные детали. Его острый ум снискал ему расположение, а храбрость и меткость, проявленные при задержании, закрепили за ним репутацию парня что надо.
Йо быстро поставил всех на место, доказав, что может делать свою работу и делать ее хорошо, а остальное никого не касается. Пока многие его ровесники просиживали брюки в офисе, погрязнув в нудной бумажной работе, он получал самые интересные дела и с мальчишеской непосредственностью решал их все. А дальше пошло–поехало.
Первая благодарность от начальства, первая награда, даже первое боевое ранение. Джонсон тогда пожал его здоровую руку и сказал, что он может гордиться своей царапиной на миллион. Голос его оставался все таким же суровым, но в уголках глаз появились смешливые морщинки.
Меньше чем через месяц Йо вернулся на службу. Об уродливом ранении напоминал лишь розовый не до конца затянувшийся шрам да тупая боль в мышцах. Пребывая в приподнятом настроении, Йо вошел в офис, улыбаясь и кивая, попадавшимся ему навстречу коллегам. Он никогда бы не подумал, что будет скучать по этому месту, этим людям. Но ему правда не хватало привычной сумасшедшей беготни в офисе и волнующей опасности при захвате.
В бюро в тот день было неспокойно. Работа кипела с удвоенной силой, и среди агентов то и дело пробегал взволнованный ропот: «Ограбление века! Украдено двадцать тысяч. Вскрыт тот самый новый сейф… Не может быть! Преступники до сих пор не найдены». Йо вообще-то скептически относился к офисным слушкам, но в этот раз решил прислушаться.
Оказывается, в Чикаго был дерзко ограблен очередной банк. Йо весь обратился в слух, расслышав, что дело приписывают банде Росса. О-о, трудно было найти агента, не слышавшего об этих неуловимых гангстерах. Ублюдки, будто бы не стесняясь, выбирали на карте первый попавшийся банк, взламывали любой, даже самый надежный сейф, обчищали его содержимое и скрывались в никому неизвестном направлении. Позволить этим преступником разгуливать на свободе – личное оскорбление любому уважающему себя и закон офицеру.
Очевидно, чикагское отделение не справлялось, и, целеустремленно продвигаясь к кабинету шефа, Йо был просто уверен, что дело передадут им. Наконец-то у него будут развязаны руки.
- Я хочу это дело, – с порога заявил Йо, прямо и без обиняков.
Он понимал, что, возможно, перегибает палку и при всей симпатии к нему подобной наглости Джонсон не потерпит. Даже для собственных ушей он звучал ужасно по-детски, как избалованный ребенок, желающий во что бы то ни стало заполучить понравившуюся игрушку. Но рискнуть стоило.
Шеф оторвался от своих бумаг, веером разложенных перед ним на столе, и поднял на него изучающий взгляд. Йо вытянулся в проходе, ясно давая понять, что без ответа не уйдет.
- Это вне нашей юрисдикции, - сдержанно ответил Джонсон, даже не переспросив, какое именно дело. Под его официальными словами Йо явно различил: «Больно молод еще. Не твоя лига», и сердито насупился.
- Возьми-ка лучше вот это, - проговорил Джонсон, игнорируя его недовольную мину, и кинул ему тугую папку. – Подпольная продажа машин на западное побережье. Внедришься в банду. Все ясно?
Более чем. Задание показалось Йо откровенно ерундовым. Хотелось самодовольно фыркнуть и сказать: «да как два пальца об асфальт». Он с отличием закончил академию, закрыл пару трудных дел, несколько ведущих контор чуть ли не дрались за право заполучить его в свой штат, от девушек не было отбоя, семья им гордилась, и мама на выпускном плакала от радости, утирая слезы маленьким шелковым платочком – весь мир был у его ног. А теперь еще это задание.
По пути к своему месту Йо быстро просмотрел собранные документы и удовлетворенно хмыкнул. Отличная легенда вкупе с его незаурядной актерской игрой – осечки быть не должно. Признаться, только-только берясь за это дело, он уже вносил его в список «удачно выполненных».
Потом было много еще точно таких же дел-пустышек на затравку, но Йо благосовестно брался за каждое из них. Завершая расследование, арестовывая преступников, он, словно по лестнице, карабкался к заветной миссии.
Йо, разумеется, понимал, что, если уж говорить совсем откровенно, шеф взял его на слабо, уязвил самолюбие, сыграл на тщеславии. Его лишь подтолкнули в нужном направлении, и он сам принялся жадно рыть носом землю. Джонсон будто испытывал его терпение, подвергал последней, но самой важной экзаменовке, и Йо намеревался выступить на отлично.
Работать под прикрытием было нелегко, но Йо не пасовал, и каждое дело, за которое он брался, неизменно венчалось успехом. Он таскался по всяким дырам, отыгрывая кусочки своей роли, собирая новую личность как забавную мозаику, подцепляя где жест, где крепкое словечко. Он старательно замазывал всю свою прошлую жизнь, а поверх смело рисовал черты новой. Вот так просто и без сожаления он отказывался от себя, своей семьи, друзей, работы. Он все никак не мог дать этому новоиспеченному «я» имя. В конце концов ему чудом удалось уговорить начальство сохранить на время заданий свое настоящее. Благо, в оперативных сводках и прессе он упоминался исключительно как агент Ф., а мало ли еще таких безликих агентов. Йо чувствовал небывалое удовлетворение проделанной работой, хотя в действительности еще даже не приступил к выполнению конечного задания, ради которого все это и затеял.
Наконец, полгода спустя, не говоря ни слова, к нему подошел шеф и, поставив перед ним на стол объемистую коробку с личными делами, сказал:
- Просмотри все это к понедельнику.
Йо сперва не поверил своему счастью и осторожно заглянул внутрь коробки. Он пробежался взглядом по заглавиям, и на губах его заиграла довольная улыбка. Похоже, он едет в Чикаго.
Глава 3
В Чикаго, как оказалось, он не поехал, а полетел.
Винт самолета шумел натужно, как перегруженная стиральная машина, и по полу от резко заложенных пике взад-вперед катались винты да гайки. Йо сидел не шевелясь, буравя взглядом свои скованные руки и лодыжки. Тюремная форма висела на нем огромным бесформенным мешком и натирала в самых неожиданных местах. Йо по привычке потянулся поправить изящный галстук, но нащупал только жесткий полосатый ворот и тут же отдернул руку. Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул, силясь справиться с навалившейся тошнотой. Его волнение, разумеется, не скрылось от внимания вездесущего Джонсона.
- Спокойно, парень, - сказал он, ободряюще похлопав Йо по плечу. – У нас все под контролем.
Йо, не до конца уверенный, что голос его не подведет, в ответ только кивнул.
Их план, как и все гениальное, был предельно прост. Под видом Йо Джойса его конвоируют в Чикагскую тюрьму – временный форпост на пути к Техасу, где, по легенде, за убийство трех полицейских его ожидает электрический стул. У него будет всего две недели, чтобы войти в доверие к Майклу О’Брайанy и раскрутить его на побег. Дальше остается только надеется, что тот выведет его к боссу. Признаться, план – чистое самоубийство. Об этом ему наперебой говорили все друзья и коллеги, об этом, не стесняясь в выражениях и не брезгуя ором, ему сообщил накануне Джонсон, и милая Джейн плакала у него на плече, приговаривая, что оно того не стоит, ничто на свете не стоит его жизни. Начальству же его план явно пришелся по душе, они были рады зацепиться пусть даже за самую сумасшедшую идею, только бы схватить Росса и подобраться к Аль Капоне, и потому Йо не оставалось ничего другого, как натянуть тюремную робу и направиться прямиком за решетку.
- Давай еще раз пройдемся по основному, - предложил Джонсон, вырывая Йо из тяжелых раздумий. Он выпрямился, и будто бы в его спине провернули ключ, принялся слово в слово рассказывать все, что успел прочитать.
А прочитал он, действительно, многое. За последние пару месяцев он ни раз и ни два пролистывал картотеку БР, рассматривая все эти лица, стараясь запомнить имена, клички, занятия, аресты, жен, детей, друзей – абсолютно все. За окном уже светало, и забытый кофе давно остыл, а стопки на столе все никак не убывали. Йо тогда, устало моргая, потирал лицо, и снова брал в руки карточки. Он тасовал их в руках, как игральную колоду, закрывал глаза и старался мысленно воспроизвести прочитанную информацию. Запомнить было нетрудно, он давно набил в этом руку. Это было что-то вроде игры, и за точными характеристиками ему нравилось рассматривать целую историю, представлять себе все в красках, стараться разгадать этих людей, понять их мотивы. Каждый день перед зеркалом он оттачивал свой фальшивый восточный акцент. Присутствовал на всех без исключения допросах, отлавливал какие-то малоизвестные сведения, наблюдал за реакцией, старался почувствовать себя по ту сторону закона.
Ему не было нужды объяснять, что малейшая оплошность приведет к провалу операции и его мгновенной смерти. Сколько раз Йо вынужден был сообщать плохие новости семьям погибших друзей, видеть, как гаснут глаза их жен и приветливая улыбка сходит с губ спешащих поприветствовать его детей. Он смотрел, как они рыдают и бессильно проклинают убийц, и надеялся, что больше никогда в жизни ему не придется складывать на кладбище американский флаг и опускать его сверху на гроб.
Потому он старался, бился над этим делом, как не над каким другим, сделал это личным, отдал работе всего себя. И наверное, потому имена, даты, места, заученные и заскобленные, срывались с его губ не сухой сводкой, а личным горьким опытом.
Майкл О’Брайан.
Урожденный ирландец. Его семья иммигрировала в штаты в самом начале века в поисках американской мечты. Однако штаты встретили их холодно. Жили они бедно. В Нью-Йорке отец работал на производстве, сыновья пытались ему помогать, чтобы прокормить мать и сестру. В возрасте 13 лет Майкла впервые задержали за мелкое воровство. Он быстро и ловко обчищал зазевавшихся пьянчужек. Уже в 16 он угнал первый автомобиль и отсидел свой первый срок. Выйдя на свободу спустя три года, он сколотил вокруг себя банду. Вместе они играючи угоняли и простые Фордики, и шикарные Кадиллаки. О’Брайан со своими ребятами довольно быстро попал в поле зрения больших криминальных боссов. Ему предложили громкое имя и работу в Чикаго, и от этого предложения он не смог отказаться.
Томас Мюррей.
Единственный, кто родился и вырос в Чикаго. Долгое время он профессионально занимался боксом и вплоть до 1928 участвовал в прибыльных боях, которые посещали самые влиятельные жители города. Ходили слухи, что как-то его мягко попросили полежать на ринге, но Томас категорически отказался. После очередного боя в подворотне его ждала пара наемников. Они предприняли последнюю попытку его переубедить, а когда стала понятно, что Мюррей ни за что не согласится, попытались его убрать. Наутро полиция обнаружила два тела, главным подозреваемым в деле об убийстве стал небезызвестный боксер. О нем ничего не слышали, пока в 1929 не разразился кризис. Тогда-то Томас и был замечен при ограблении ювелирного магазина.
Сидней Келли.
О происхождении Сида Келли складывали целые легенды. Никто не знал, что из роскозней о нем правда, а что ложь. Одни утверждали, что он канадец, другие на перебой заявляли, что немец. Многие были уверены, что он отставной военный, другие, что обычный механик, снискавший себе в преступном мире сомнительную славу. Не вызывало сомнений лишь одно: он был медвежатником, одним из самых лучших. Трудно было найти такой сейф, который он не смог бы вскрыть. Если запуганные клерки сами не распахивали перед гангстерами двери золотников, Сид с радостью делал это за них.
Джон Эллис
В свое время владел большим виноградником в южном Техасе. Земля досталась ему в наследство в весьма запущенном состоянии, и другой бы рукой махнул, но только не Эллис – хотя бы за одно это его стоило уважать. Он старался для жены и дочки. Вскоре дела, и правда, пошли в гору. Он продал первую партию вина в местный магазинчик и уже смог позволить себе нанять пару сезонников. Виноградник быстро разрастался, поставки увеличивались, и все бы ничего, но лето двадцать восьмого выдалось на редкость засушливым. Солнце спалило добрую половину урожая, а что не погубила засуха, истребила саранча. Гонимый нуждой, Джон отправился в город на заработки. Едва сводя концы с концами, он умудрялся отправлять деньги семье. Двадцать девятый принес новый сюрприз в виде обвалившейся биржи, и тут дела многих стали совсем худы. Бедняга Джон не стал исключением, наверное, поэтому он и убил какого-то еврея. Когда его взяли, он все повторял: «Мне просто надо кормить свою семью». Уже через год в тюрьме он узнал, что его жена и дочь погибли. Там не вдавались в подробности, да и сам он в них не нуждался. Доподлинно неизвестно, но каким-то образом ему удалось заслужить расположение «Красавчика Бонни». Вместе они совершили дерзкий побег, и Джон Эллис стал частью их банды. В конце концов кривая дорожка вывела его к Аль Капоне в Чикаго.
Джеймс Смит
Стреляный воробей. В восемнадцать лет сбежал из дома и пересек океан, чтобы сражаться на фронтах мировой. Им движила не какая-то особая миротворческая идея, скорей желание свободы и приключений, а еще вполне себе легкой наживы. В армии он побыл недолго и довольно скоро переключился на мародерство. После войны Смит путешествовал по Европе, промышляя грабежом, но в начале двадцатых вернулся на родину. Пожалуй, он относился к тому редкому типу людей, которые просто физически не могут жить по закону. Ему перепадала работа на заводе, в баре и скобяной лавке, но кривая неизменно выводила его на улицу. Он мог убить человека и даже глазом не моргнуть. Армейский опыт, хоть и совсем не долгий, очень здорово пригодился ему на улицах. Все эти «таланты» в итоге и помогли ему подняться в криминальном мире.
Хао Росс
В сравнении со своими так называемыми коллегами Хао Росс был настоящей темной лошадкой. О его прошлом, да и настоящем можно было выцепить лишь жалкие крупицы. Родился в начале века в Далласе. Мать – японка. Отец неизвестен. Окончил Техасский университет. Затем работал в местном банке с ценными бумагами. Спустя два года исчез, просто испарился, прихватив с собой нехилый куш.
- Вот, пожалуй, и все, - выдохнул Йо.
- Отлично, - резюмировал Джонсон. Он смерил Йо долгим взглядом, будто бы собирался добавить что-то еще, но потом дернул головой и просто пожал ему руку. – Удачи, Йо.
Он выпрыгнул из самолета, и его тут же со всех сторон плотно обступили охранники. У каждого за поясом он заметил заткнутый револьвер, и особенно остро почувствовал, что это уже не игры и все пугающе реально. Йо, а теперь просто заключенного №2547, крепко взяли за предплечья и потянули в сторону огромных ворот. Шеф еще давал ему последние наставления, но мысленно он был уже где-то очень далеко. Он смотрел на высокие тюремные стены, и в голову ему закралась предательская мысль, что он может никогда уже оттуда не выйти. Пути назад уже не было.
Йо готов был столкнуться с суровыми тюремными реалиями, но не тешил себя несбыточной надеждой, что он натаскан и потому с ним ничего не произойдет. На самом деле ему довелось многое испытать. В первый же день ему пришлось доказать, что приятная мордашка далеко не означает, что он готов добровольно наклониться за мылом. Сбитыми костяшками и внушительным фингалом под глазом он обеспечил себе ненависть южан, соперничающих с ирландцами. Ценой пары коренных зубов Йо удалось наконец подобраться к О’Брайану. Он посчитал, что обошелся малой кровью.
Как и ожидалось, ирландцы не приняли его с распростертыми объятиями и Майкл отнесся к нему весьма подозрительно. Йо разочаровался бы в нем, поступи он иначе. Он решил разыграть проверенную комбинацию. Прикинулся серьезным и уверенным в себе парнем, с идеальным сочетанием природной наглости и привитым годами уважением к старшим. Он рассказал о несчастном детстве, ребятах, с которыми раньше работал, делах, которые проворачивал и мечтал однажды провернуть, местах, где приходилось сидеть и куда, слава богу, пока не забрасывало. Он сделал все, как его учили, и, конечно же, не мог не понравиться. Йо уже где-то слышал про эту тюремную сентиментальность, когда упоминание одного знакомого кому-то имени поможет снискать симпатию и откроет перед тобой многие запертые двери разом.
У него было такое имя в запасе, была легенда и, что самое главное, был четкий план.
Йо долго выжидал подходящего момента, чтобы закинуть удочку. Он бы отдал голову на отсечение, что Майк готов, очарован им и его находчивостью, а потому, не задумываясь, пойдет на авантюру. В конце концов что ему терять? Но начальство молчало, и Йо терпеливо вливался в тюремную рутину, стараясь не задумываться, как легко он начал привыкать и к решеткам, и почасовым разводам, и даже чертовым полоскам на форме.
Спустя два месяца и двенадцать дней после его заключения пришло долгожданное сообщение. Все было готово, можно было действовать. Йо только что не подпрыгивал от нетерпения, когда выкладывал свой план Майку во внутреннем дворике. Скрывшись за столами, где обычно играли в покер, они устроились на земле. Длинной тростинкой Йо чертил на песке коридоры и переходы, точками набрасывал посты охраны и проводил стрелки в обход им, обозначая конечный маршрут. Майк внимательно следил за его движениями, поглаживал коротко стриженую макушку и задумчиво постукивал пальцами по губам. Когда Йо дошел до самого интересного и объявил, что ему доподлинно известно: в следующий четверг на службу как обычно заступит толстяк Тэрри, большой любитель пожрать и поспать на рабочем месте. Лучшего дня для побега нарочно не придумаешь. Майк расхохотался и взлохматил ему волосы.
- Идет, парень, - сказал он, широко улыбаясь. – Я здорово соскучился по виски!
Наступил четверг, Йо набрал в грудь побольше воздуха, а потом, немного подумав, не удержался и перекрестился, поцеловав висящий на шее крест, подаренный матерью. Он устроил в камере запланированную потасовку, и когда на шум прибежал охранник, обхватил его за шею и с размаху впечатал лицом в решетку. Связка ключей приятно легла в руку. Трусцой он добрался до камеры Майка, и вместе они легко вырубили еще троих охранников. О’Брайан довольно потер руки и выхватил у одного из них револьвер. Немного полюбовавшись им, он кинул оружие Йо, а другое взял себе.
На полпути к выходу они наткнулись на очередной патруль. Майк вскинул было револьвер, но охранник оказался проворней, перехватил его руку и ударил о стену, заставив выронить оружие. Йо взял на себя второго. Тот сильно ударил его в солнечное сплетение, и в глазах у него потемнело. Охранник попытался заломить ему руку, но Йо юрко извернулась и вслепую вмазал ему в челюсть. Он услышал, как где-то рядом, матерясь, Майк скинул на пол бесчувственное тело. Йо выхватил револьвер, наставив его охраннику прямо в лоб.
Никогда еще Йо не ощущал себя настолько преступившим закон. Охранник, парень едва ли старше его, смотрел на него расширившимися от ужаса глазами.
- Давай! Что ты тянешь? Надо уходить, - зашипел Майк.
Рука Йо дрогнула, влажный палец соскользнул с курка, и он силой вернул его на место. Глаза, огромные и отчаянные, совсем как у вдов стольких его хороших друзей. Он тяжело сглотнул. Неподъемный Кольт тянул его руку вниз. Он представил, как пуля 45 калибра разнесет пареньку череп, как на кладбище понесут уже закрытый гроб, как похожий на него прежнего скорбящий бедолага будет складывать флаг. Он сжал револьвер и с размаху ударил охранника в висок.
- Не будем привлекать внимание выстрелами, - пояснил Йо, столкнувшись с подозрительным взглядом Майка.
Тот после недолгого колебания, кивнул. Времени на споры у них категорически не было. Они прокрались мимо главного поста, где, как и обещал Йо, громко храпел толстяк Тэрри. Майк присвистнул, обнаружив в шкафу пару автоматов, и для довершения образа напялил на голову поеденную молью шляпу, найденную здесь же.
Двигаться до ворот пришлось по открытому пространству, и хотя все было спланировано, и охранники были предупреждены, стопроцентной уверенности, что его не заденет какая-нибудь шальная пуля, у Йо не было. Им с Майком пришлось разделиться, и теперь он отсиживался за небольшой насыпью, не горя желанием выскакивать под обстрел.
Вдруг рядом с ним рыкнул мотор, и его с ног до головы окатило облаком пыли. Йо прокашлялся и, протерев глаза, увидел притормозивший рядом с ним полицейский автомобиль.
- Я же знал, что у копов в ангаре должны быть хоть что-то полезное, - призывно распахнул для него дверь Майк.
Йо, не теряя времени даром, заскочил внутрь, и они сорвались с места. Он едва успел ухватиться за сидение под собой, как, разгоняя в стороны охранников, они протаранили шлагбаум и, вихляя, вылетели на дорогу. Вдогонку им еще летели пули, позвякивая, они ударялись о багажник и задние двери, одним чудом не задев топливный бак.
Майк выдал довольное «юху!», по-дружески пихнул Йо в плечо и вдарил по газам, направляя машину к простирающейся на горизонте тонкой линии города.
Йо только тогда смог перевести дух. Украдкой он вытащил из-под тюремной рубашки крест и прикоснулся к нему губами. Помоги ему Господь.
