Название: Все оттенки серого
Автор: The Great Pretender
Фандом: Shaman King
Жанр: яой, дарк
Пейринг: Хао/Йо
Рейтинг: NC-17
Самари: В конце концов Йо говорит ему «да»
Дисклеймер: все права на "Shaman King" принадлежат Хироюки Такеи
Размещение: автор сам
Предупреждение: ивил!Йо, АУ, ООС, даб-кон, групповуха, майнд-факинг
От автора: подарок Руате в моих лучших традициях :evil:

*

There's something wrong with me chemically
Something wrong with me inherently
The wrong mix in the wrong genes
I reached the wrong ends by the wrong means

Depeche Mode “Wrong”

В конце концов Йо говорит ему «да». Он не ведется на обещания власти, небывалой силы и прочих, сопутствующих переходу на темную сторону привилегий. Наверное, он просто устал отказывать. И в этом безумном мире усталость становится куда страшнее тщеславия или жадности, она вернее подталкивает к самому краю.

Йо ожидает победной улыбки и пафосной речи, но Хао лишь согласно кивает, как родитель, чей блудный сын наконец-то вернулся домой, и указывает ему на место подле костра. По правую руку от себя.

Над ним не проводят никаких ритуалов, они не смешивают кровь, не приносят в жертву девственниц. Хао просто поясняет, что ему понадобится время. Он не говорит ни о силах, ни о терпении, только о времени. Время. С этим можно справиться, думает Йо.

Никогда еще у него не было столько времени.

*

You're slipping slowly from my reach
You grow me like an evergreen
You never see the lonely me at all
I take the plan, spin it sideways
I fall
Without you, I'm nothing

Placebo “Without you I’m nothing”

Ему выделяют небольшую комнатку в заброшенном здании, до боли напоминающем их старую гостиницу. Сперва Йо пытается в ней обустроиться, сделать своей, добавить уюта и человеческого тепла, но, поняв, что уже нигде не почувствует себя дома, быстро бросает эти бесплотные попытки.

Он всю сознательную жизнь мечтал о свободе, самостоятельности и теперь расхлебывает сполна. Хао принимает его и оставляет одного на растерзание собственным сомнениям. Трижды за день отворяется дверь, и Опачо прошмыгивает внутрь с подносом еды. Йо неохотно поднимается, ковыряет вилкой аппетитные блюда и откидывается на спину, забрасывая руки за голову. Он мечтает вздремнуть, но сон все никак не приходит.

Его без конца терзает ощущение ирреальности происходящего, мира вокруг, людей рядом. Пару раз он пытается выйти наружу, в лагерь, к другим шаманам Хао, но что-то его удерживает. Он знает, что не впишется - даже здесь – и продолжает отсиживаться в своей клетушке.

Лежа на животе, он потирает пальцем отставшие от стены обои, голые пятки барабанят по ржавой спинке кровати, словно бы проверяя интерьер на предмет реальности. Йо всерьез задумывается, не плод ли это его воображения, просто вселенная в рамках его сознания. Матрица, черт возьми, в которой некому предложить ему ни голубой, ни красной таблетки. Такое чувство, что он завис в непонятном ему междумирье.

Во снах же все по-иному, в них все куда проще и понятней. В них нет мирской болезненности, они свободны от гнета реальности. В них Йо может отпустить себя и отпускает.

Он бродит по красивому миру сновидений. Рассматривает, дивится и любуется, просто потому что ему так хочется. Чистая свежая трава скрипит под босыми ногами. Окружающая сочная зелень кустов, деревьев, лугов и долин бьет по глазам, слепит своей яркостью и неподдельностью. Йо идет на журчанье воды и выходит прямо к поросшему пруду. Он склоняется к самой кромке - в нос ударяет запах рыбы и тины – и зачерпывает полные ладошки. Вода струится между его пальцев, оставляя на коже паутину из зеленых водорослей. Это лучшее зрелище из всех, что он видел – вода, не отравленная ядом химикатов. Грязная, болотная, настоящая.

Реальность врывается в его сны хаосом и разрушением, и он просыпается, возвращаясь в уныние и блеклость. Йо приподнимается на постели и встречается взглядом с Хао, сидящим у его ног. Миллион вопросов вертится у него на языке. Он все еще пытается слепить захватившие его боль и тоску в подобие слов, но комната снова пустынна.

Многим позже Хао просит Йо оглянуться вокруг, вкусить этот заново открывшийся для него мир, увидеть его несовершенство. Даже не просит, предлагает как сладчайший грех. Йо всматривается изо всех сил, и все, что он видит, это разруху и запущенность. Он озвучивает свои мысли, и Хао сокрушенно кивает. Теперь Йо знает, как все должно быть, каким может стать, стоит ему только захотеть.

Хао не произносит вслух, но Йо знает, что однажды все это станет их. Мир раскидывается перед ними пестрым безвкусным ковром и только и ждет, чтобы его переделали.

*

I'd like to hold you close
Make you feel safe
Not so afraid of yourself
If we have to part so it shall be
I'd like to help you suffer less
Not be so locked up in your thoughts
Afraid of love and all under the sun

Sarah Fimm “Afraid”

Изредка Йо все же покидает свое убежище, но Хао и не особо настаивает на его выходах в свет. Он, пожалуй, даже рад держать брата под замком, как если бы хотел спрятать от посторонних глаз дорогое, с трудом добытое сокровище. Множество ночей маршрут Йо ограничивается лишь темным коридором, ведущим в комнаты Хао, и дорогой обратно.

Изредка, чтобы прогнать ночных демонов, привычного пути оказывается недостаточно. Йо тонет-тонет в кошмарах, пока не сбрасывает с себя тяжесть одеяла и не направляется на улицу. Ночь – это особое и единственное время, когда он может показаться снаружи, не рискуя столкнуться с нежелательными людьми (хотя, сказать по правде, сейчас он не желает видеть никого). Никого кроме брата.

Он застает Хао у костра, и эта предсказуемость немного успокаивает. Хоть что-то постоянное в вихре стихийно меняющегося мира. Йо подбирает полы юкаты и усаживается рядом. Хао окидывает его внимательным взглядом и, конечно, сразу все понимает.

Он передает брату тростинку и нанизывает на нее пухлую зефиринку. Йо глядит на него изумленно, Хао не отводит взгляда, подталкивая острие ветки к костру. Может, все это происки мягко шелестящего пламени, но в тусклом оранжевом свете глаза огненного шамана выглядят иначе – тепло и нежно.

Горячий зефир липко тает на губах, оставляя белесые подтеки. Йо думает отереть рот, но рука Хао уже ложится ему на подбородок. Большой палец водит по нижней губе, собирая остатки сладости, и Йо только сейчас понимает, что их с Хао разделяет не больше пяти сантиметров.

Даже сквозь ткань он чувствует жар чужого тела – это не тепло костра, он уверен - ощущение плотнее и гуще. Как зачарованный, Йо придвигается ближе, и их бедра соприкасаются. Он ощутимо вздрагивает. Касание легкое, как мазнувшее по щеке крыло бабочки, но манящее, требующее большего, и Йо не находит сил противиться.

Охристый рассвет он встречает в объятиях Хао.

*

I look inside myself and see my heart is black
I see my red door and it has been painted black
Maybe then I'll fade away and not have to face the facts
It's not easy facin' up when your whole world is black

The Rolling Stones “Paint it black”

Порой у Йо бывают плохие дни. Тогда он хочет спрятаться от всего мира, забиться в самый дальний угол и никогда оттуда не выходить. Он проводит дни в своей комнатушке, покидая ее только глубокой ночью. Он с опаской заглядывает в пыльное зеркало, изучает свое отражение, силясь заметить, ни в коем случае не пропустить неизбежные изменения.

Йо никак не находит себе занятия, пока в комнате Хао не натыкается на старинные книги. Он усаживается на пол возле кровати и медленно ворочает страницы. Увиденное кажется ему ужасным, и раньше он бы содрогнулся и захлопнул том, а сейчас с мазохистским удовольствием рассматривает средневековые гравюры.

В темноте древние страницы выглядят совсем желтыми и странно мерцают подобно потемневшему золоту. Края листов осыпаются, оставляя на руках колкую крошку. Разобрать древний текст почти невозможно, да он и не пытается, лишь оглаживает холодящие кровь картинки.

Подушечки пальцев водят по контурам согнувшегося в муках мужчины, очерчивают нечто, напоминающее распотрошенное дитя, замирают на изображении женщины, с зияющими глазницами, из пустоты которых выползает жирный паук.

Йо едва успевает отпихнуть от себя книгу, как его обильно выворачивает. Он становится на колени, нагибаясь еще ниже к полу, заходясь безудержными спазмами. Его желудок сдавливает будто тисками, горло раздирает сухой кашель, из глаз катятся слезы. Он хватается за живот и заваливается на бок, стараясь отдышаться.

С трудом поднявшись на ноги, он, пошатываясь, выходит на улицу. Свежий воздух наполняет легкие, и, кажется, ему становится немного лучше. Йо гуляет по округе почти всю ночь.

Вернувшись, он понимает, что в его отсутствии в комнате убрали. Но книга все так же лежит на полу у кровати. Йо на мгновение замирает в проходе, а затем решительно шагает вперед, поднимает том и прячет его под подушку.

*

Norm life baby
I’m just a sample of a soul
Made to look just like a human being
I don’t like the drugs but the drugs like me
I don’t like the drugs, the drugs, the drugs

Marilyn Manson “I don’t like the drugs but the drugs like me”

У Йо больше нет телесного духа. Он отпустил Амидамару в день своего согласия. Теперь ему не нужен ни компаньон, ни тем более друг. У него есть Хао и что-то темное плещущееся внутри – и этого вполне достаточно.

Очередной ночью Йо застает брата у костра - это уже своего рода ритуал. Обычно они обмениваются долгими взглядами и прикосновениями, но в этот раз Хао набивает трубку и без лишних слов передает ему. Йо присаживается рядом, скрещивая ноги, берет мундштук в рот и глубоко затягивается. Он не задумывается, откуда в нем взялось это беспрекословное повиновение и доверие Хао, кажется, оно было в нем всегда, впиталось в кровь, плоть, кости.

После первой же затяжки душный дым ударяет в голову, и с непривычки Йо закашливается. Хао тут же начинает поглаживать его по напрягшейся спине. Успокоенный мягкими прикосновениями, Йо затягивается еще раз в надежде, что на этот раз получится лучше, но неприятное ощущение никуда не уходит. Серые клубы теснятся за солнечным сплетением и скручиваются плотной удавкой, обвивая внутренности. Он шлепает по груди ладонью, будто хочет выбить дым из легких, но это явно не помогает. Йо чувствует, как на него накатывает пьяная вялость.

Внутри ощутимо теплеет, и перед глазами проскальзывают цветные слепящие круги. Йо пару раз моргает, но, когда вновь открывает глаза, перед ним уже сгустилась непроглядная белесая дымка. Вокруг не видно ничего, даже Хао, и на мгновение Асакуре кажется, будто бы он ослеп. Йо вытягивает руку вперед и пропарывает туман растопыренными пальцами. Навстречу ему из стелющегося клочьями дыма выходят размытые, но четко узнаваемые фигуры.

Друзья обступают его полукругом, подходят ближе, и он наконец может разглядеть их лица. Йо вздрагивает, встретившись взглядом с Реном. В его желтых глазах горит неприкрытая ненависть, и каждый напрягшийся мускул тела кричит: «предатель!». Он переводит взгляд на Хоро, но быстро отводит его вновь. Юсуи выглядит непривычно потерянным и разбитым, у Йо предательски колет сердце. Анна стоит поодаль, отгородившись от всех, одинокая в своем несчастье. В ее взгляде нет ни осуждения, ни боли, но от нее исходит такое чувство горечи, что Йо, будто плененный дикий зверь хочет сорваться и бежать прочь. Она молчаливо вопрошает: «как ты мог?», и ему становится тошно.

Йо затягивается глубже, и, слава Королю Духов, остается один.

*

The days are bright and filled with pain
Enclose me in your gentle rain
The time you ran was too insane
We'll meet again, we'll meet again

The Doors “Crystal Ship”

Когда он не приходит, они приходят к нему сами. Йо не ждет, не зовет, но каждую ночь дверь будто бы случайно оказывается приотворена. Этой узкой щели оказывается достаточно, чтобы комната наполнилась тихими шорохами и возбужденным перешептыванием.

Он не знает их, да это и неважно. Они приносят ему упокоение, которое он не в силах найти один, и все еще слишком горд, чтобы попросить об этом Хао. Они – девушки и юноши. Раскованные и бесстыдные. Естественные и открытые в своих желаниях. Они – неясные, подсвеченные голубым силуэты, скользящие в его комнате, и крепкие гибкие тела, извивающиеся в его постели.

У них жадные руки и ненасытные рты. Они обвивают его со всех сторон липким жарким клубком, и Йо забывает обо всем на свете. Чей-то язык слизывает пот, струящийся по его шее, мягкие губы скользят по ребрам все ниже и ниже, но нетерпеливая рука опережает их, обхватывая его сочащийся смазкой член.

Йо мотает из стороны в сторону и он влажно шлепается то о выступающую женскую грудь, то о накаченный мужской пресс. Он стонет в голос, пока они остаются удивительно тихи. Они услужливы и всегда точно знают, что и как он хочет, даже если сам он об этом пока не догадывается.

Йо мягко направляют вперед, и его член погружается в податливое тело. Разомлевшие мышцы свободно пропускают его внутрь, по самые яйца, и тут же сдавливают тисками. Остальные не остаются безучастными: его оглаживают, вылизывают, ласкают - и он скулит от срывающего крышу удовольствия.

Сзади чей-то член упирается ему в поясницу и соскальзывает в расселину ягодиц, двигаясь вверх-вниз в ритм его толчкам. Под ним высоко выдыхают, и длинные женские ноги сцепляются у него на талии, притягивая еще ближе, глубже, до боли. С минуту они двигаются синхронно, как единый организм, а потом, один на всех, их накрывает оргазм. Йо изливается в стиснувшуюся вокруг него девушку, и она тихо охает, последний раз подмахивая бедрами, он чувствует, как сзади с его ягодиц на простыни капает липка сперма.

Потом Йо часто ловит себя на мысли, что все было как в тумане, но на самом деле его разум был ясен как никогда.

*

I want to reconcile the violence in your heart
I want to recognize your beauty is not just a mask
I want to exorcise the demons from your past
I want to satisfy the undisclosed desires in your heart

Muse “Undisclosed Desires”

Хао объясняет, что скоро они станут единым целым и теперь им нет нужды в раздельных духах или фуриеку. Они братья. Они едины. Но Йо еще нужно кое-чему научиться.

Впервые Йо убивает с помощью фуриеку. Он клянется, что не ожидал ничего выдающегося, потому что просто отучил себя ждать, но все равно разочарован. Шаман почти не мучился, сразу же умер от болевого шока. Йо передергивает плечами и недовольно фыркает, не зная на кого злится больше: на парня, который вопреки всей браваде оказался таким слабаком, или на себя, что не рассчитал силы.

Он осматривает свои руки, потирает пальцы, сквозь которые сочится ярко красное, пробует кровь на вкус. Йо все ищет этот особый запретный вкус зла, и очень злится, когда все, что он ощущает, это обычный медный привкус.

Он нагибается и дотрагивается до шамана, трясет сначала робко, а потом все требовательней. Он сам не замечает, как начинает потрошить тело, дергать сердце, тыкать в кишки. Внутренности под его пальцами влажно хлюпают. Сейчас Йо похож на любопытного ребенка, желающего узнать, что скрывает особо интересная игрушка и как же она устроена.

Он хочет еще, хочет взмахнуть рукой, дать выход силе, разрывающей его изнутри. Непередаваемое ощущение пьянит и кружит голову, рискуя неконтролируемо выплеснуться наружу. Его потряхивает, и внутри все ощутимо плывет, как после американских горок. Он ищет взглядом глаза Хао, будто хочет спросить: это всегда так? ты чувствуешь то же самое?

Собрав остатки воли, Йо отстраняется от истерзанного тела. Теперь, когда он видит, что натворил, он отшатывается в сторону и заламывает измазанные кровью руки, будто хочет их отломать и никогда больше не видеть. Забывшись, он прячет лицо в ладонях – они все еще хранят трупный холод, не похожий ни на лед, ни на снег, нечто не из этого мира - и теперь на его щеках горит жутковатый кровавый румянец.

Хао наблюдает за ним со стороны, довольно улыбаясь. Уже совсем скоро.

*

Well I've seen you suffer, I've seen you cry the whole night through
So I'll be your water bathing you clean
Liquid blue
I'll be your father, I'll be your mother
I'll be your lover, I'll be yours

Placebo “I’ll be yours”

- Пора, - бросает Хао, и это единственное слово, сказанное им за целый месяц.

Он рывком ставит его на четвереньки и вцепляется в бедра, резко дергая на себя. Йо в предвкушении прикусывает губу и сам подается назад. Он уже не ощущает границы между реальностью и собственными грязными снами, но прикосновения Хао слишком обжигающи, чтобы оказаться подделкой.

Пальцы спешно растягивают его, и твердый член почти что насухую, нетерпеливо толкается внутрь. Перед глазами темнеет, и Йо ведет в сторону. Ему больно, так больно, что он до крови прокусывает руку, но это хорошо, как надо, и он только сильней сжимается вокруг Хао.

Вялый член безучастно болтается между ног, Хао двигается в нем размашисто и уверенно. Синяки расцветают на теле Йо пурпурно-фиолетовым узором, распускаются вишневыми подтеками, пускают корни чернильно-синим. Отметины оплетают его подобно дьявольским силкам, обвивая руки и ноги, распиная перед Хао. Предоставляя целиком на милость, к удовольствию, и Йо готов возопить от ликования.

Хао стискивает его член у основания, выдавливая из него болезненный оргазм, и многоцветие бьет под дых. Как если бы он кончал и кончал, без остановки. Волны удовольствия прокатываются по всему телу, накрывают с головой и сбегают до пальцев ног, чтобы вернуться вновь с новой силой. Это девятый вал, не оставляющий после себя ничего. Йо еще пытается цепляться за здравый рассудок, но быстро понимает, что это бесполезно. Все равно что тянуть руки за закрученными в торнадо песчинками.

Хао любовно доводит его до последней грани, а затем отпускает. И Йо соскальзывает в черноту.

*

Dream brother, my killer, my lover
Dream brother, my killer, my lover
I will battle for the sun

Placebo “Battle for the sun”

- Йо.

Зовет его далекий, но смутно знакомый голос – и он постепенно приходит в себя. В уши ударяет еще с миллион звуков, и все они кажутся абсолютно чужими, незнакомыми, раздражающими. Бессмысленное копошение, и только это приглушенное «Йо» имеет для него смысл.

Голос говорит только «Йо», не меняясь ни в громкости, ни в интонации, но он ясно различает и промелькнувшую нежность, и твердый приказ.

Открой глаза – поднимайся – посмотри на меня.

Йо вдыхает полной грудью и неловко усаживается, оттолкнувшись от земли локтями. Он еще не совсем успевает понять что же в нем изменилось, но чувствует себя другим. Обновленным. Сильным. Свободным. В его сердце больше нет места сомнениям, надежде, любви. Он знает, что это – его единственный исход.

Он открывает глаза, и выцветший мир встречает его приветливой улыбкой.